Гражданская война на Дону была следствием революции совершившейся в России. Главными причинами революции в России  были:

1. отход по-западному образованной русской интеллигенции от Церкви и ее оппозиция монархии
2. мощный жидо - масонский заговор и спровоцированная им Мировая война, истощившая силы народа и сделавшая его удобопрельщаемым на революционную пропаганду[1].

     Казачество, вошедшее в состав Росисийской Империи со своими демократическими традициями, подверглось со стороны Императорской власти сильнейшему армейско - воспитательному воздействию. В результате казачество, ранее  являвшееся по этническому составу и военной организации ордой,  превратилось в очень мощную, православного вероисповедания организованную и вооружённую современным оружием этническую группу. После произошедшей  Февральской буржуазной Революции и последующее крушение Империи перед казачеством предстали два пути дальнейшего развития.  Это были следующие пути: буржуазный путь,  либо свой самобытный, на основе казачьего самоуправления.  Но последовавший затем большевистский переворот со своей антихристианской  марксисткой идеологией  не оставил  казакам никакого выбора. А когда большевики стали насильно вводить на Дону революционные преобразования псевдосоциалистической ориентации, то эти преобразования оказались детонатором будущей гражданской войны на Дону. И уже во время гражданской войны казаки испытали на себе все прелести красного террора  и «расказачивания».

       Вместе с тем, зарождение  Гражданской войны на Дону имело так же и иные причины. Однако среди них можно выделить две очень важные причины.

    Одной из них являлась застарелая подспудно тлеющая  многовековая религиозная война. В эту застарелую вражду на Дону между старообрядцами и никонианами встревают на стороне старообрядцев донские коренные крестьяне, потомки запорожцев,  в своей массе состоявшие в сектах различного толка. Затем в эту тлеющую взаимную ненависть на стороне донских коренных крестьян на почве «поровнения» встревает исключительно взрывоопасная для Дона группа крестьян – иногородние, в большинстве своём так же состоявшие в различных сектах. Таким образом, просматриваются две главные причины нестабильности на Дону. Это причины:  земельное и религиозное противостояние.

     В воззрениях крестьянства и казачества на устройство жизни было очень, много общего. Казаков, как земледельческое население, точно так же, как и крестьянство, волновали два важных вопроса: "земля и воля". Сравнение, разумеется, условное — оба элемента этой формулы применительно к крестьянству и к казачеству наполняются несколько иным содержанием. Впрочем, и для крестьянства в различные периоды они звучали по-разному.  И вопрос о земле стоял для казачества столь же остро, как и для крестьян. Хотя между ними было и принципиальное различие. Из всех прав Войска владение землей являлось наиважнейшим правом потому, что оно определяло форму правления у казаков, образ их службы и автономию Войска. Форма пользования землей предоставляла казакам и многие права: личную свободу, освобождение от податей и повинностей, право свободного винокурения, беспошлинной торговли и т.д. Форма пользования землей определяла и обязанности казаков. И если крестьяне  искали, где найти недостающую землю, то казаки искали пути, как сохранить уже имеющуюся у них землю. По сравнению с крестьянскими наделами, казачий земельный надел превышал крестьянский в пять раз. С ростом казачьего населения появилась нехватка земли. Земельный пай в низовых станицах составлял 18-20 десятин пахотной земли, на севере области он был в два раза меньше, и колебался от 7 до 10 десятин. В некоторых станицах на севере Дона казаки имели пай лишь в 4 десятины. Путь разрешения этой проблемы был весьма прост (как считали казаки): передел земли, в том числе помещичьей, монастырской и соседской. По подсчетам ученых, казачья беднота составляла всего лишь 25% от общего войскового населения . Около 10% казаков обеспечивали свои семьи за счет "нетрудовых доходов", т.е. сдавая в аренду крестьянам или иногородним свою землю. Происходило это не из-за лености, а из-за невозможности обрабатывать ее своими силами. Эта часть казачества была наименее обеспеченной. Перед казачеством остро стоял еще один вопрос - это освобождение от повинностей. Снаряжение на военную службу за свой счет обходился казаку в 250-300 рублей, что составляло два полных годовых дохода. По соседству с казачьими станицами лежали поселения крестьян. Земли у них было гораздо меньше, но качество ее было лучше. Это была бывшая помещичья земля, специально выбранная и предназначенная для сеяния злаков еще в те времена, когда основная масса казачьего населения занималась скотоводством, охотой и рыбной ловлей. Обрабатывалась она лучше, так как у крестьян был опыт земледелия. Казаки же в своей массе перешли к земледелию во второй половине XIX века. Кроме того, крестьяне были освобождены от казачьей воинской повинности, от сборов на службу за свой счет (они служили на общих основаниях). Все это приводило к тому, что коренные донские крестьяне с меньшего количества земли имели примерно те же доходы, что и казаки. На землях коренных крестьян использовалось интенсивное земледелие. Однако и крестьяне испытывали проблему малоземелья, и с вожделением смотрели на казачьи наделы.  Дефицит земли, лучшая земельная обеспеченность казаков, более благожелательная по отношению к ним  политика правительства, вызывали неприязненное отношение крестьян, ибо это противоречило  крестьянским понятиям о справедливости.  И хотя раскол между казачеством и крестьянством стал ощутимым уже с начала ХХ века, однако он разросся и очень сильно обострился в годы столыпинской реформы. Особенно после того, как законом от 4.12.1913 г. казакам было разрешено приобретать при посредничестве крестьянского банка частновладельческие земли не только на войсковой территории, но и за её пределами. В том же в 1917 г.  Войсковые круги поспешили закрепить войсковые земли за казаками. В результате достаточно традиционная неприязнь казаков и крестьян приобрела "новое дыхание". А тут ещё массовый «наплыв» на Дон безземельных переселенцев из других губерний, которые   не только не получали земельных наделов в собственность, но даже не имели право покупать такие наделы и должны были либо арендовали землю у казаков, либо батрачили на них же. В целом "большинство казачества в 1917 году состояло из мелких собственников, которые цепко держались за свои привилегии" гарантированные им государством и всем казачьим войском.Так что к началу гражданской войны  земельное неравенство между относительно зажиточным  многоземельным и многоскотным казачеством и малоземельными, а то и вовсе безземельными,  переселенцами на Дон из других губерний России, получившими  на Дону прозвище «иногородние», обострилось до предела. Сами же казаки относились к «иногородним»,  с изрядной долей пренебрежения, как людям второго сорта. Слово «мужик»,то есть «земляной червь» было для казака ругательством. Именно земельное неравенство становится той красной тряпкой, которая до блевотины раздражает иногородних  (наплыв) и коренных донских крестьян. Своим желанием любой ценой сохранить свое привилегированное положение  казачья верхушка сделала неизбежной огромную ненависть со стороны иногороднего крестьянства против казачества. Этим  и пользуется Ленин, натравливая крестьян на казаков. Он специально обостряет земельную ситуацию, проводя госкапиталистическую политику сохранения помещичьих земель  под видом совхозов. Тем самым единственным источником для получения земли у донских крестьян и иногородних остаются только казачьи земли.  А поскольку значительная часть Нижнего Дона не была занята красными, и, следовательно, земли самой богатой части казачества оставались для крестьян недоступными, то для крестьянских захватов оставались только земли Верхнего и Среднего Дона. Таким   образом, единственным источником для получения земли у иногороднего крестьянства  стали малоземельные казачьи земли Хопёрского, Усть-Медведицкого и 2 Донского округов. Местные крестьяне и солдаты пехотных полков все чаще говорили по адресу казаков: "Доберемся до вашей земли, довольно вам царствовать". Никогда  антагонизм между казаками и иногородними на Дону не проявлялся так ярко, как во времена установления советской власти.  Советская же власть, отменив сословия, отменила и пресловутые казачьи привилегии, однако отдавать землю казаки не торопились. Эсеры пытались создать общие советы крестьянских и казачьих депутатов, но казаки не шли навстречу, не без основания опасаясь, что аграрная революция отхватит у них часть земли. Недаром Чернов, в качестве министра земледелия, обронил фразу: "Казакам придется потесниться на своих землях". Предложенный коммунистическим правительством вариант разрешения земельного вопроса за счёт казачьих территорий в принципе исключил возможность какого-либо союза земледельцев, и вбил клин между силами, могущими в потенциале стать решающим фактором в судьбе страны. В то время руководство партией и страной проводится целенаправленную линию на ограбление крестьянства. Новый хозяин поместий - большевистское государство – разумеется, не было заинтересовано в объединении угнетенных трудящихся разного происхождения. Напротив, большевики кровно нуждалось в их междоусобной войне. Так один из идеологов большевизма Свердлов ( Эйман) в своем докладе «О задачах Советов в деревне» говорит: «…Если в городах нам удалось практически убить нашу крупную буржуазию, то этого мы пока не можем сказать о деревне… Мы должны самым серьезным образом поставить перед собой вопрос о расслоении в деревне, вопрос о создании в деревне двух противоположных враждебных сил, поставить перед собой задачу противопоставления в деревне беднейших слоев населения кулацким элементам. Только в том случае, если мы сможем расколоть деревню на два непримиримо враждебных лагеря, если мы сможем разжечь там ту же гражданскую войну, которая шла не так давно в городах, если нам удастся восстановить деревенскую бедноту против деревенской буржуазии только в том случае мы сможем сказать, что мы и по отношению к деревне делаем то, что смогли сделать для городов.  Я нисколько не сомневаюсь в том, что мы сможем поставить работу в деревне на должную высоту..». Большевики  как могли, старались стравить не только крестьян с крестьянами, но и крестьян с казаками. Если рассуждать логически и строго формально, то  кто такие «казаки»? Опора царского режима и подавители свобод; не крестьяне, а особое сословие; зажиточные и вооруженные; возможные и наиболее вероятные враги Советской власти; опасные и многочисленные. Ульянов, по каторжанской кличке Ленин,  считал казачество привилегированным крестьянством, способным при условии ущемления его привилегий выступить в качестве реакционной массы, самый крупный  отряд которой «наиболее организованной и потому наиболее значительной» сосредоточился на Дону. При этом он отмечал, что казачество было раздроблено различиями в размерах землевладения, в платежах, в условиях средневекового пользования землей за службу.  Основная масса казачества, как и обычно, сначала колебалась. Когда же крестьяне попытались делить землю, не дожидаясь решения земельного вопроса в законодательном порядке, казаки даже апеллировали к областной Советской власти, но результат был отрицательным. На севере области казаки да же болезненно реагировали даже на захват крестьянами помещичьих земель. Однако дальнейшее развитие событий поставило большинство казаков в прямую оппозицию к Советской власти. Захватывая казачьи земли иногородние стали организовывать партизанско - бандитские формирования, которым большевики помогали им оружием и деньгами. Эти  партизано - бандитские формирования сражались не за красных – они воевали за землю, они сражались не против белых, они воевали против казаков. Война за землю, война в которой нет правил, и нет морали. Война, в которой цель оправдывает любые средства. Их называли "красными казаками", но они не были казаками по рождению и не были "красными" по убеждениям. У

каждого из них была своя война и волею случая они оказались на стороне

Красные кавалеристы

"красных". Точнее сказать, "красные" подмяли под себя аполитичных крестьян - головорезов с их полубандитскими партизанскими формированиями. Конечно, основная крестьянская масса не сочувствовала большевикам. Но, не имея идейной основы, она шаталась из стороны в сторону: то прельщалась большевицкими посулами “грабь награбленное” и поддерживала красных, то отшатывалась от них из-за зверства продотрядов и красного террора.

      В свою очередь и казачье население старается резко отделить себя от не казачьего населения. Особой формой противодействия стали казачьи партизанские отряды "самообороны", которые стали создаваться в станицах, для обороны от любой внешней угрозы. Основу их составляли казаки запасного разряда и неслужившая молодёжь. Эти отряды «самообороны»  карательными экзекуциями, восстановлением помещичьего землевладения, арестами агентов земельных комитетов, восстанавливают крестьянство против Учредительного собрания  и толкают крестьянство в объятия большевиков. На фронт приходят вести, что казачьи верхи вместе со стариками посадили свою власть, не спросясь фронтового казака. Это пробуждало дремавшие социальные антагонизмы "Вернемся домой, мы им покажем" -- не раз говаривали фронтовики.  Казаки воспринимают гражданскую войну как свое кровное дело, как защиту принадлежащей им земли от посягательств русских мужиков. В результате говорить о крестьяно - казачьм братстве уже не приходится, а пропасть между казачеством и крестьянством становилась всё шире и шире.

 .    Однако это причина, которая лежит на поверхности. Главной причиной гражданской войны на Дону надо считать незавершённость многовековой религиозной войны и вступления в неё разнообразных сект, стремящихся изменить духовную сущность казачества, навязав казачеству сектанскую, а точнее иудейскую  мораль и нехристианский,  иудоподобный (хазарский)  образ жизни. В XIX веке процесс сектообразования в России пошел лавинообразно. Тому было несколько причин. Во-первых, разбогатевший на ростовщичестве и откупах "малый народ" распространял сектантскую идеологию вместе со строительством мануфактур и заводов, рабочие которых полностью зависели от хозяев.  Во вторых проявилось влияние на русское население иностранных колонистов (европейских сектантов: менонитов, гернгуттеров, лютеран и евангелистов) в Новороссии. В их среде распространилась очередная ересь, названная штундой (производное от немецкого слова Stunde -- час) или штундобаптизмом. Вплоть  до самой революции 1917 года старые секты дробились и тот час же на их почве возникали новые (баптисты, евангелисты и еговисты, адвентисты, трезвенники, пятидесятники и даже мормоны). Так советник Ленина по работе с сектантами Бонч Бруеевич отмечает, что хотя крестьянство в целом и “принимает Советы, но отвергает коммунию” однако среди крестьян есть “элемент, который охотно идет навстречу коммунистическим замыслам правительства”. Элемент этот — сектанты. Именно они дадут пример новой жизни, который увлечет за собой инертное большинство русского народа. Изучая крестьянство, Ленин в то же время заметил, что среди крестьян есть и такие, которые в большей или меньшей степени уже вытравили из своей души собственническую психологию и потому живут коммунами, артелями и другими коллективами. Это, главным образом, сектанты, число которых доходит до нескольких миллионов и психология которых располагает их к восприятию коммунизма. В своей известной книге "Что делать?" Ленин обращал внимание на то, что сектантами необходимо будет воспользоваться. "Религиозный нигилизм и большевизм быстро обнаружили общность интересов, несмотря на кажущуюся противоположность". Эта общность, проявлялась в стремлении к "полному разрушению старого мира". При этом  "нельзя обойти молчанием и их (большевиков) поддержку,.. баптистами, евангелистами, адвентистами седьмого дня". Так адвентисты седьмого дня даже утверждали, что на Ленине почиет "благодать Божия" [2]. Агурский утверждает: "Вряд ли большевики смогли бы прийти и удержаться у власти, если бы среди прочих сил, которые их поддерживали в первый период, не оказались многочисленные массы сектантов-нигилистов, принявших участие в процессе разрушения, носившем для них мистический характер"[3]. Так: "В гонении на церковь, проявлялась долго сдерживаемая ненависть сектантской России к православию" [4]. Значительное число сектантов провозгласило себя коммунистами. Подобное явление было особо характерно для тех сект, которые видели свою миссию в построении "царства божьего на земле". По мнению Бирюкова и Трегубова, сектантство — “сознательная, разумно-религиозная часть русского народа”, которая “не только не сопротивляется коммуне, но сама создает коммуны, и притом образцовые. Имя им: духоборы, ново - израильтяне, свободные христиане, духовные христиане, всемирные братья и другие подобные течения. Бонч-Бруевич противопоставляет две группы сектантов: хлыстов со всеми их ответвлениями (включая духоборов, скопцов, 'Новый Израиль', чемреков), с одной стороны, и протестантские секты, с другой стороны. Последних Бонч-Бруевич считал настроенными индивидуалистически  и мелкобуржуазно. Первые же, по его мнению, все имеют огромное значение для новой власти, и даже готовы ради нее носить оружие. Так, новоизраильтяне принимали участие в февральской революции(14 Донской казачий полк), а во время гражданской войны они помогали красным войскам (мироновцы). Новый Израиль и др., совершенно безболезненно усваивают общегражданские советские законы и уставы, органически вливаясь как сельскохозяйственные, промышленные ячейки в советское строительство, несмотря на то, что их коммунистические стремления облеклись в силу исторических условий в религиозную форму"[5] Естественно предположить, что этот коммунистический элемент крестьянства станет мостом, соединяющим коммунистическое правительство с крестьянством. Гонимые официальной церковью, эти сектанты были союзниками большевиков в борьбе с казачеством и  в строительстве социализма. В декларации адвентисты писали: "Мы убедились в том, что Бог в своем провидении расположил сердце и дал мудрость нашему незабываемому В. И. Ленину и его ближайшим сотрудникам в деле мудрой организации единственного в мире прогрессивного и своевременного аппарата. Вот что, к примеру, писали члены молоканской коммуны "Новая жизнь": «… Коммуна просит, чтобы Советскую власть поддерживать всеми силами, способностями и средствами… Ибо власть Советов поставлена и утверждена самим богом. Партию большевиков-коммунистов считать благословенной богом, члены её верные служители божий;  это верно, аминь!...»  Вот почему и В. И. Ленин, прощаясь с сектантом-баптистом И. П. Петровым, приезжавшим к нему из Новгородской губернии в 1918 г. за советом и содействием по устройству сельскохозяйственной коммуны, хотя и сам не верил в бога, но, однако, сказал ему следующее: "Да поможет вам ваш бог, в которого вы так твердо верите, во всех ваших начинаниях по созданию той коммуны, к которой рвется ваша христианская душа, а советская власть в этих начинаниях вам всегда окажет содействие". Будем же и мы, подобно В. И. Ленину, терпимы друг к другу, и будем не мешать, а помогать друг другу, стремиться к одной общей цели - коммунизму - так, как велит совесть и разум каждого, и тогда социальная революция пойдет быстрее, несмотря на все козни ее врагов... И как только эти наши враги объявят нам войну …сектанты как исповедники коммунизма, завещанного Христом и древними христианами, не должны оставаться равнодушными к этому, а должны всячески защитить коммунизм и тех, которые ему служат, согласно своей совести и разуму. Конечно, были сектанты, которые не принимали большевизм, но в целом сектантство было не просто лояльно, а активно поддерживало большевистский режим. Как заметил тов. Рыков,  есть и другое сектантство - реакционное, но оно ничтожно и, как исключение, в счет не идет Показательно, что в то время, когда русские люди, сопротивлявшиеся коммунистической диктатуре, уничтожались, эмигрировали, уходили в подполье, сектанты,  "принимали  участие в строительстве новой жизни". В то время, как Православная Церковь уничтожалась, сектанты вели активную миссионерскую деятельность. Но как сказал Иван Трегубов «…настало время и нам, сектантам всего мира, проявить свою вековую мечту о всеобщем мире и всемирном братстве и всячески мешать ее врагам, вселять вражду между трудящимися и вновь заливать мир их кровью" к чему мы, русские сектанты, и призываем сектантов всего мира. Такова социально-революционная роль сектантства в прошлом, настоящем и будущем…»

       Как известно, в России, после неудавшейся Реформации в середине XVII века и несостоявшегося конца света, русские старообрядцы начали "религиозные войны" (их обычно называют "русскими бунтами"), которые тянулись 100 лет -- с 1668 по 1774 год, от Разина до Пугачева. И не смотря даже на то, что  через семьдесят лет после бунта Булавина бунт старообрядца Пугачева был так же подавлен, тем не менее,  казаки Дона, и других областей России,  сохранили свою преданность старой вере. Таким образом,  к началу двадцатого века значительная часть Донских казаков остались верными старому обряду и старым взглядам на церковь. Бунты под руководством раскольников поднимались не в центральных областях России с исконно православным населением и наиболее обездоленными русскими крестьянами, а на окраинах, заселенных казачьей голытьбой и инородцами, где жизнь была более вольная, более обеспеченная, а население питало традиционную неприязнь к Православной Церкви и Московскому царству. Инициаторы противоцерковного мятежа, "староверы"- поповцы, большинство из которых составляли фанатики, а не уголовники, умело пользовались этими тремя обстоятельствами. Никакие компромиссы с этими людьми были невозможны. Ради  светлого будущего они ничего не жалели, ни себя, ни друзей, ни тем более врагов. Ради этого они отвергали и Божественные, и человеческие законы, государственную и церковную иерархию – все, что им мешало. Мечтания в духе хилиазма и стремление к справедливости, понимаемой как уравниловка, сочетались у них с радикальным нигилизмом и пафосом разрушения общества и государства. Методами их были полный произвол и беспощадный самосуд. Здесь подлинно представлен был «русский бунт, бессмысленный и беспощадный».Недовольство они направляли в русло борьбы за "старую веру"; привычка к вольности и легкой наживе способствовала быстрому возбуждению населения на открытый бунт, а зажиточность и влиятельность инициаторов обеспечивали материальную поддержку подобных дорогостоящих мероприятий.

 Большевизм поначалу был специфический, казачий. Долой атаманов и все начальство, а корниловцев разоружить и выгнать. Вся власть «народу», то есть, мол, — нам. А раз власть народная, то и Красная гвардия на Дон из России не полезет. Они там — сами по себе, а мы сами по себе... Будем строить жизнь, как захотим.

Свою лепту в зарождении гражданской войны на Дону внесла и донская интеллигенция. Она, как и вся российская интеллигенция до революции,  занималась богоискательством, древностью происхождения казачества и доказательством его отличия от русского народа, его исключительностью, была заражена духом масонства, у неё была застарелая болезнь автономизм принявшая к началу Гражданской войны форму массовой эпидемии и маниакальная мечта возрождения «золотого века» казачества. Автономия же стала своеобразным гарантом от нераспространения советской власти и военно-коммунистических мероприятий. Разные политические силы, на разных этапах вкладывали в понятие автономии разное содержание. Широкие казачьи массы понимали автономию по-своему, не связывая жестко её существование с Учредительным собранием. Понятие "воля" для казаков в итоге вылилось в стремление сохранения своей самобытности, широкого самоуправления, поддержку идей казачьей автономии.  Руководители казачьих войск, по мере усиления революционного кризиса, всё больше надежд возлагали на расширение автономии, пока, наконец,  атаман Донского войска А.М. Каледин не провозгласил лозунг создания Юго-Восточного союза казаков Донского, Терского, Кубанского, Астраханского, Оренбургского и Уральского войск, а также горцев Кавказа. После падения самодержавия среди казачьих лидеров родилась мысль превращения войск в нечто среднее между простой административно-территориальной единицей и национальной автономной территорией. Не ставя на том этапе вопрос о выходе из состава России, не поднимая темы создания "казачьей" государственности, они вели разговор о суверенитете, т.е. полновластии в пределах войска. Войсковая старшина не смотря на то, что с момента лишения права выбора Донского атамана прошло почти двести лет, не оставляла надежды на освобождения Дона от власти императора. Хорошо зная характер казаков и обычаи донцов они постоянно помогали продвигаться по службе  и заботились об их образованности тем казакам, которые обладали чертами характера, которые были присущи Степану Разину,  Болотникову, Пугачёву. Учитывая, что верхнедонцы  являлись инициаторы всех восстаний против правительства, особое внимании в подготовки молодёжи,  родители которых  в больше своем состояли в расколе, было уделено станице Усть - Медведицкой. Были созданы учебные заведения, в которых казачатам  с малолетства внушалась ненависть к императорскому дому. Тогда это была одна из лучших гимназий в России. В гимназии чубатым казачатам давали глубокие знания не только по государственной программе. Атмосфера казакомании, царившая там, прививала юным в форменном, по-военному стильном обмундировании воспитанникам неистребимую любовь к родному краю, к традициям казачества, к православию, как  в расколе, так и официальному никонианству. Каждый из гимназистов досконально знал не только историю своего края, но всех его великих представителей казачества боровшихся за свободу и независимость Тихого Дона, таких как  Разин, Болотников, Пугачёв. Гимназистам с малых лет прививался вкус к исследовательской работе, поискам документальных свидетельств о казачьих героях и легендарных событиях на Тихом Дону. Воспитанные в таком духе казачата становились  благодатным материалом в деле формирования казачьих лидеров в борьбе за самостийность Дона. Воспитанием казачат занимались лучшие представители казачьей интеллигенции, получившие образование в лучших университетах России. На таких представителях  донской интеллигенции как Пётр Краснов и сером кардинал донской демократии, четырежды избранного в государственную думу Харламове и лежит ответственность за неспособность донской власти избежать Гражданской войны на Дону. Донское правительство, состоящее в большинстве своём из представителей левых партий, торговало головой атамана Каледина  с правительством Ленина - Троцкого. Погибель Дона таилась на самом Дону. «Революционная демократия» в каком-то психозе продолжала те же глупости, которые уже погубили ее саму по всей России. Блок эсеров и меньшевиков на крестьянских съездах, в газетах, рабочих организациях выносил одну за другой резолюции недоверия атаману и правительству. Протестовали против военного положения, против разоружения и высылки разложившихся полков, против ареста большевистских агитаторов, проповедовалось «демократическое примирение с большевиками». Правительство тратило все силы на достижение взаимоприемлемых соглашений между партиями и группировками. Созвали одновременный съезд казаков и крестьян. Создали «паритетный» кабинет из 7 представителей казачества и 7 «иногородних». Стало еще хуже, это только усугубило внутреннюю грызню. Крестьянство не удовлетворилось тем, что ему давали — участие в станичном управлении, широкий прием в казаки, 3 млн. десятин помещичьей земли. Требовали передела всех земель. Съезд иногородних постановлял разоружить и распустить Добровольческую армию, «борющуюся против наступающего войска революционной демократии». Фронтовики расходились по домам, неся анархию в семьи. Теперь они отвергали традиционный уклад, незыблемый доселе авторитет «стариков», станичную власть. Пошли конфликты «молодых» со «стариками», фронтовиков было больше, они были сильнее, были вооружены, и в большинстве станиц победа оставалась за ними. Перед угрозой нашествия Дон становился беззащитным. Атаман Каледин говорил: «Весь вопрос в казачьей психологии. Опомнятся — хорошо. Нет — казачья песня спета». Политику коммунистов- ленинцев в отношении казачьих лидеров можно определить одним словом — использование и стравливание Собственно, это нельзя полагать каким-то особым отношением именно к казакам — сходно коммунисты вели себя в отношении всех своих союзников: пролетариата, беднейшего крестьянства, голытьбы, уголовников,  сектантов и старообрядцев,  донцов и кубанцев..По масоно - иудейской технологии большевики создают на Дону так называемый ВРК (военно - революционный комитет)– параллельный орган власти. Практически везде казаки, вернувшиеся с фронта, открыто и настойчиво заявляли о своём нейтралитете. Казаки фронтовики распропагандированные  большевиками, не знали  задумок большевиков и мечтали только о спасении своей шкуры. При этом они надеялись, что “нейтралитет” спасет их от кровавой расправы большевистского террора и поэтому они  продолжали упорно придерживаться нейтралитета. Однако очень скоро казака придётся в этом разочароваться. Остаться нейтральными, не вмешиваться в начавшуюся в стране гражданскую войну казакам всё же не удалось. Что касается крестьянства, то на этом этапе,  его можно полагать нейтральным, в том смысле, что основная часть его, решив, так или иначе в течение 1917 г. земельный вопрос, несколько успокоилась, и не спешила активно принимать, чью бы то ни было сторону. Деревня, только угомонившись, вступила в новый кризис — хлынули фронтовики, неся с собой хулиганство и анархию, не желая знать над собой никаких сходов и старост, требуя новых переделов земли.  Под влиянием большевистской пропаганды казаки да же стали убивать  и продавать большевикам своих же казачьих офицеров (донских дворян)  Большевикам  помогал и войсковой старшина Миронов со своим 32 полком. Он так же  помогал большевикам в травле атамана Каледина в газете  издаваемой в Усть-Медведицкой станице. А затем на Дон хлынули красногвардейские отряды (самая буйная головка бандитствующей вольницы), грабя и разворовывая всё, что им попадало под руку. Ведь в их представлении Дон был землей обетованной нерезаных буржуев и непуганых обывателей, где текут спиртовые реки со сметанными берегами. По станицам и хуторам они устанавливали так называемую Советскую власть. При этом  установление  советской власти и появление большевистских банд в станицах сопровождалось такими зверствами и расстрелами, которые трудно себе представить. Пользуясь этим, под шумок,  крестьяне приступили к так называемому «поравнению». Дон большевики обложили войсками со всех сторон как волчью нору. Но казаки фронтовики, убаюканные ленинскими декретами, с детским простодушием ждали от правительства Ленина выполнения данных им обещаний. Тем не менее, проживавшие на Дону казаки, особливо старики,  продолжали твердо сохранять враждебную большевикам позицию, что дало основание главе тогдашнего правительства и товарищу атамана М.П. Багаевскому послать в Ставку телеграмму с приглашением на Дон членов Российского правительства, чем еще раз подчеркнуть стремление Дона к единению с небольшевистской Россией. Таким образом, Дон оказался последним оплотом русской независимости  и  последней надеждой на восстановление Свободной Великой России. Усталый Дон был привлечен большевиками лишь обещанием “мира”. Ни у русского Временного правительства, ни у Донского правительства не хватило духа обмануть народ. Они отлично знали, что не в их силах дать этот мир, а большевики, в лице великого лжеца Ленина, стремившиеся к безраздельной власти, не остановились перед обманом, ибо на почве такой лжи легче всего смутить народные массы. Диавол есть отец лжи, и всякое диавольское дело делается ложью и обманом. Зло и ложь меняет свои формы, меняет марионеток, отыгравших свою роль до конца, сохраняя свои цели и стремления. Зло как ложь сохраняя свои завоевания, укрепляется сменою лиц и внешних форм прочность своих позиций. «Змей был хитрее всех зверей полевых» (Быт. 3, 1)».. Обе противоборствующие стороны активно старались перетянуть казаков к себе (или, по крайней мере, не пустить к противнику). Велась активная агитация и словом и делом. Белые делали акцент на сохранении вольностей, казачьих традиций, самобытности и проч. Красные — на общность целей социалистической революции для всех трудящиеся, товарищеских чувствах казаков - фронтовиков к солдатам. Хотя первый акт борьбы с большевиками и начался попыткой донцов примириться с советской властью, однако казачество скоро поняло свою ошибку и в результате выступило активно против большевиков. Что же толкнуло Дон на активное выступление против большевиков впоследствии? Первый толчок для борьбы был дан тем, что в умах казаков Дона не укладывались идеи большевизма — отсюда Дон становился непримиримым врагом советской власти. Второй толчок дан вмешательством в чисто донские дела совершенно посторонних для Дона элементов, проявивших к казакам, лютую жестокость. Неоспоримо, что казачество, по постановлениям кругов, шло навстречу крестьянству. Желая с ним примириться, оно предоставляло крестьянству права сначала к самоорганизации, а затем и к полному равноправию (“паритет” Каледина). Что касается “преследования” рабочих и разгона их организаций, то не надо забывать, что рудничные рабочие, являясь представителями пролетариата, объявили “смертный бой” казакам и находились в постоянном волнении. Озлобление российских большевиков против Дона вылилось в посылку в середине (конце) ноября на Дон карательной экспедиции, а советский главковерх Крыленко тогда же отдает приказ, призывая к борьбе с казаками “ожесточеннее, чем с врагом внешним”. Конечно, если бы казачество не поддалось большевистской пропаганде и пожелало бы тогда не допустить весь этот сброд на Дон, то эти угрозы были бы еще не так страшны, так как по бывшему до того опыту “борьбы с внешним врагом” советские банды зарекомендовали себя весьма плохими “воителями”. В конце декабря (начале января) начался съезд иногороднего населения (крестьяне и рабочие), насчитывавший из 130 членов 40 большевиков и настроенный явно враждебно к казачеству. На нем Каледин выступил с речью. Нарисовав картину создавшегося положения, атаман указал, что Дон удержался от развала лишь благодаря тому, что казачество успело сорганизоваться и выделить свое правительство. Далее атаман обратил внимание на передачу крестьянству казачеством 3 миллионов десятин лучшей земли и подчеркнул, что “не вина казачества, что крестьянам не удалось создать твердого управления”. В заключение, он заявил , что  правительства признаёт свою прежнюю ошибку.  Атаман Каледин так же указал на важность привлечения крестьянства к управлению и на необходимость примирения крестьянства и казачества. Всё же определенная часть казаков занимала позицию, отличную от позиции атаманов. Авторитаризм последних входил в конфликт с демократическими настроениями, свойственными казачеству Сходные взгляды заявлял Ф.К.Миронов в "Открытом письме" члену Донского Войскового правительства П.М.Агееву 15 декабря 1917 г. о требованиях казачества — "переизбрания членов Войскового круга на демократических началах. Одновременно без противодействия увлекшихся идеей “нейтралитета” казаков, пока перемены (в том числе - уравнительный передел земли) не коснулись каждой станицы, “иногородние” организуют советскую власть и в Усть-Медведицком округе. Большевики в свою очередь подсовывают казачеству своего ставленника. При этом они стараются сделать так, чтобы .Дон должен был видеть, что во главе большевиков на Дону стоит казак, а вот кто же стоял у него за спиной, этого казачество не должно было знать. Таким путём большевиками казакам был и подсунут  Подтёлков. Большевистские организации Донской области вели агитационную работу среди трудовых казаков (в средних и низших слоях). Агитация проводилась через распространение "Правды" и других газет, освещающих земельную программу РСДРП(б), ее политику, и путем посылки агитаторов в казачьи станицы и хутора. Основной целью агитационной работы было - оказать помощь казакам-середнякам преодолеть мелкобуржуазные колебания, идти вместе с рабочими и беднейшим крестьянством и казаками не на бунт, а на сознательную революционную борьбу. Агитаторы убеждали казаков в необходимости борьбы за переход власти в руки Советов, пытались раскрыть сущность буржуазного Временного правительства, предсказывали неминуемый крах двоевластия. В казачьей среде агитационную работу вели, кроме большевиков, и эсеры, поддерживавшие коалицию с буржуазией (соглашаясь с ней по таким главным вопросам, как завоевание власти, продолжение империалистической войны и т.д.), и меньшевики, составлявшие большинство в Советах в тот период.
  Что касается Миронова, то в письме от 15 декабря 1917 г пишет "Большевизм и реакционные силы — союзники", поскольку им присуща нетерпимость не только друг к другу, но и ко всем не согласным с ними. Большевики страшны "для целости России". В то же время они являются "неестественными" союзниками кадетов, поскольку "в атаку на народные завоевания" последние "пойдут теперь через большевизм". Как видно из его слов Миронов отождествляет народные завоевания и большевизм. И вот что удивительно. Именно партия кадетов в феврале дала России гражданские свободы, но тем не менее  армия ненавидела кадетов, отождествляя их со всем тем, что душит народные массы и даже казачьи части в особом постановлении объявили кадетов "заклятыми врагами и поработителями трудового народа" и потребовали исключения из Войскового круга всех тех, которые осмелились заключить соглашение с кадетами. 25 января 1918 г. в обращении к казакам Усть-Медведицкого округа Миронов излагает свое понимание социализма и программ социалистических партий России: "Вообще социализм,  говорится в этом обращении,  стремится к добру, к совершенству, прогрессу, равенству; он ищет преобладания правосудия, разума, свободы". К этой обшей цели социалистические партии "идут различными дорогами"… и только партия социал-демократов большевиков — Всё трудовому народу и все теперь же!" …большевики "не признают постепенного проведения в жизнь своих требований, …и "никакого единения с другими партиями, особенно буржуазными", что большевики "во всех своих действиях крайне прямолинейны...".Наконец, 9 марта 1918 г., оглядываясь на прожитую жизнь, Ф.К.Миронов скажет: "К идее большевизма я подошел осторожными шагами и на протяжении долгих лет, но подошел верно, и отдам свои убеждения только с головою". Поэтому он и выбирает большевиков, союзников по борьбе с православным казачеством. Он в это время ещё не мог предположить,  что большевики на славах утверждавшие, что они являются вождями передовой часть пролетариата,  а на деле овладев властью, превратятся  в вождей буржуазной революции и  ядро нового эксплуататорского класса, чуждого народам России. Этот созданный новый эксплуататорский класс, во главе которого стояли иудеи атеисты-сатанисты, был ещё более омерзительным, чем все эксплуататорские классы существовавшие ранее. Несмотря на широковещательные декларации о создании экономики на базе новых, социалистических, экономических отношений,  экономика так называемой Советской  власти,  сохраняла капиталистический характер эксплуатации человека человеком. В начале Гражданской войны Миронов этого ещё это не видел. Он питал иллюзии,  думая, что новая власть действительно народная. А не власть кучки безнравственных и моральных уродов,  вурдалаков,  которые «вполне убеждены, что пути физического истребления и устрашения врагов диктатуры единственно спасительны,  а прочность у власти покоится на могилах всех истребленных носителей старого строя»[6].  Для того, чтобы удержаться у власти,  они прольют и выпьют море  народной крови, в том числе и сектантской. «Выроем такую пропасть, наполним ее такой кровью, чтобы мечтания о единстве стали фразой.  Всех колеблющихся поставим перед фактом...».[7] Когда он это поймёт, то ужаснётся, но всё равно останется с ними, так как другой силы способной вознести его к власти на Дону, он не видел, и его ненависть к православию и монархии была сильнее зародившейся в нём ненависти к коммунистам – террористам марксистам. Миронов  воюет под красным полотнищем с масоно - оккультными символами: пентаграммой и молотом, о которых  крупнейший сатанист ХХ века Э. Леви писал: «Все тайны магии, символы гностицизма, фигуры оккультизма, все ключи каббалы – все это заключено в знаке пентаграммы. Знак этот самый великий, самый могущественный из всех знаков. Кто не признает знамение креста, тот трепещет при виде звезды микрокосма».

          Конечно, Миронов не только видел, но и знал, что в большевизме существуют две силы. Одной силой были большевики, которые составляли костяк партии до 1905г. и которых возглавлял Ленин.  Другой силой были те, кто были те, кто был искусственно внедрён в партию мировой закулисой в канун октября 1917. Внедрила их тайная международная религиозно-сектантская организация, находящаяся в США, которая  имела давние и глубокие оккультные корни. Эта религиозно - сектантская организация ставила своей целью изменение всего мирового порядка, уничтожение христианской цивилизации и захват в свои руки всех природных и материальных богатств мира. Вожди этой силы придавали особое значение Каббале и всякого рода каббалистическим ритуалам. По-видимому,  в обмен на принятие в большевистскую партию  каббалистов и чернокнижников Троцкого (Бронштейн) и Свердлова ( Эймана) Ленину и его соратникам по партии от этой организацией  было сделано очень выгодное для них предложение, от которого  ни Ленин, ни его соратники по партии не смогли отказаться! Как следует из истории краха СССР,  Ленину  международной религиозно-сектантской организацией было сделаны следующие предложения;

1.    После захвата власти Ленин должен осуществить  передачу средств производства в руки государства, то есть произвести огосударствление средств производства, но никак не обобществление. То есть социализм должен быть подменён на государственный капитализм.   Вместо социализированной промышленности должен быть государственный капитализм и капиталистическая государственность.

2.    Власть партии должна быть абсолютна, и партия должна превратиться в слой новых начальников и господ, то есть в новую буржуазию, осуществляющую полный экономический и политический контроль в России.

3.    Контроль над формированием  новой буржуазии и расстановка  влиятельных людей на всех государственных этажах власти должна осуществляться под контролем доверенных лиц тайной международной религиозно-сектантской организация, то есть под контролем Троцкого (Бронштейна) и Свердлова (Эймана).

4.    В будущем (в нужное время) власть в стране и природные ресурсы России  должны будут переданы под полный контроль международной тайной религиозно-сектантской организации и их ставленников.

В обмен на эти предложения Ленину и его партийцам было обещано:

1.    Помощь в захвате власти в России, а затем неограниченная финансовая, политическая  и  экономическая помощь большевистской власти.

2.    Через масонские круги Англии и Франции помощь в развале и нейтрализации нарождающегося белого движения, то есть победа в начинающейся Гражданской войне.

    Внедрение Троцкого и Свердлова в партию на первые роли с согласия Ленина позволяло этим ставленникам мировой закулисы  эффективно выполнять  поставленные перед ними задачи  международной религиозно - сектантской организации. Ведь именно для этого  Троцкий и Свердлов и надели на себя личину большевиков. При этом вместе с ними большевиками стали и банды еврейских головорезов, натренерованых в специальных  лагерях в США и вывезенные  Троцким из Америки, а так же навербованные Свердловым уголовники, в большинстве своём то же евреи,  которые служили в ЧК и именно под их «чутким руководством» и осуществлялся красный террор. Именно они руководили  латышами, китайцами и венграми, которые  были исполнителями убийств и кровавых расправ над мирным населением на Дону. Почти наверняка можно утверждать, что ни Миронов, ни сектанты (духоборы, молокане и др. сектанты , воевавшие на стороне Миронова  и так называемые мироновские казаки бывшие  в большинстве своём как бы не совсем неверующими, а так полуверами, которые по неразумию, а то и по злобе и по зависти боролись против Христа и Церкви), имевшие худо-бедно христианское воспитание,  идя на союз с большевиками, и представить себе  не могли, что под личиной большевизма скрывались засланные нелюди, которые по заданию тайной международной религиозно-сектантской организации подготовят и осуществят чудовищное преступление ХХ века: донской резни своих же сектантов, которых эти нелюди считали неполноценными, то есть отбросами сектанства. Но самое главное, своими действиями донские сектанты мешали осуществлению господства на Дону этой тайной международной религиозно-сектантской  организации  не только через неподчинения её указаниям,  но и своим желанием создать собственное независимое народное трудовое сектантское государство на основе самодеятельности и творчества трудящихся. Это была мечта о земном «светлом будущем», которое должно начаться после прихода к власти своего сектанско – мужицкого царя. Эти мечтания созвучны мессианским хилиастическим мечтаниям религиозного иудейства, но весьма далеки от православного христианства.  Затем сектанты собирались провести  на Дону социализацию, то есть обобществление собственности,  что рассматривалось этими нелюдями, не только как  открытое неподчинение их планам построения государственного капитализма, но и  в недалёком будущем вооружённое  противостояние.  А так как сектанты в своём большинстве были крестьянами, то в будущем для охраны сектантского государства им понадобились бы профессиональные военные, то есть казаки. Отсюда и заигрывание Миронова  с казачеством, в надежде привлечь его к службе в будущем сектантском государстве, где он будет, как он мечтал, будет избран казаками Донским атаманом.

      И даже, несмотря на многочисленные убийства на Дону стариков, женщин и детей, которые вскоре будут совершены  по указанию правящей тройки Ленина (Вовы Бланка), Троцкого (Лейбы Бронштейна), Свердлова ( Янкеля Мовшевича Эймана),  Миронов  будет смотреть на всё происходящее через призму своего сектантского мировоззрения. И воспринимать все эти жертвы не иначе как священные  жертвы принесённые сектантами (сектантский холокост) на алтарь сектантской свободы. «Полумер быть не может… ударяй именно в то место, где могут быть сосредоточены те или иные симпатии народных масс… этими путями надо выявить настроение и, выявив, подавить его…»[8]. Он надеется что вступив в партию большевиков он сможет не только не допустить повторения резни сектантов, но защитить  от нелюдей, совершающих под видом  большевиков ритуальные человеческие жертвоприношения. При этом надеется найти защиту от этих  не людей, таких как Вова Ленин или его брат Александр, который сказал в лицо своему отцу и Императору Александру III  «Богу Вашему нет места в России! И мы все равно вас всех уничтожим!».[9] Однако Миронов при этом  так и не понял, что, несмотря на имеющий  менталитет христианина,  духовный урод Ленин, вовсе не собирался защищать его и его сектантов от людей - людоедов, так как имел с ними гешефт[10]. Он  просто играл с Мироновым в кошки- мышки. Так ещё в 1916г. П.Ф. Булацель с отчаяньем писал в Дневнике 18 декабря (Российск. Граждан. № 46, стр. 13-14): «….Вы готовите могилу не только "старому режиму" но безсознательно вы готовите могилы себе и миллионам ни в чем неповинных граждан. Вы создадите такие погромы, такие Варфоломеевские ночи, от которых содрогнутся даже "одержимые революционною манией" демагоги бунта, социал-демократии трудовиков!...»

     Совдепия сразу, с самого своего зарождения, стала концлагерем-мясорубкой, государственная безопасность и стабильность которого обеспечивалась невиданно развитой системой слежки и шпионажа да террором, действие которого было направлено на русский народ настолько откровенно, что уже с этого периода может и должно определяться начало злонамеренного геноцида.

Обескровленная, ограбленная и расчлененная Россия должна была получить над собой ставленника тайных сил Запада. Кто это будет: бывший коммунист партработник, успешно играющий роль демократа для одуревших от новой демократической жизни «совков», или «псевлодемократный» чекистский полковник  – было для них, в общем неважно. Главное, чтобы и тот, и другой продолжали обеспечивать для Запада контроль над Россией, выкачивание из нее природных и материальных ресурсов.

Намеки на такое решение слышатся в письме Я. Шиффа, которое написал в редакцию парижской газеты « La Tribune Juive «: «Очевидно, – писал он, – что если мы не поможем тем элементам, которые так героически борются сегодня в России, чтобы победить силы …, утвердившиеся сегодня в качестве русского правительства, и если мы не поспособствуем установлению вместо этих сил подлинно демократического правительства, которое одно сможет спасти Россию, нынешний режим, который не может быть вечным, будет заменен реакционной властью, такой же недопустимой, как и Романовы, чье самодержавие принесло русскому народу столько нищеты и страданий».

        Сокровенный и глубочайший смысл революции состоит в том, что она есть, прежде всего - великое духовное искушение, суровое жестокое испытание. Это испытание вдвинуло во все русские души один и тот же прямой вопрос: кто ты? чем живешь? чему служишь? что любишь? Где твое главное? где центр твоей жизни? И предан ли ты ему, верен ли ты ему? Вот пробил час. Нет отсрочек и укрыться негде. И не много путей пред тобою, а всего два: к Богу и против Бога. Встань и обнаружь себя. И если не встанешь и не обнаружишь себя, то тебя заставят встать и обнаружиться: найдут искушающие тебя в произнесенном слове и в умолчании. Найдут и поставят на свет, чтобы ты заявил о себе недвусмысленно: к Богу ты идешь или против Бога. И если ты против Бога, то оставят тебя жить и заставят тебя служить врагам Божиим, и позволят обижать других, и дадут всю видимость позорящего почета. И если ты за Бога, то отнимут у тебя имущество и обездолят, и будут томить тебя лишениями, унижениями, темницею, допросами и страхами, и если прямо воспротивишься - то будешь убит в потаенном подвале и зарыт в безвестной яме. Выбирай и решай.”

     От этого искушения в России не ушел никто, это искушение постигло всех. И каждый должен был в этом испытании стать перед лицом Божиим и заявить о себе: или словом, которое стало равносильно делу, или делом, которое стало равносильно смерти. Проба же была огненная и глубинная, ибо начиналось и совершалось не партийное и не классовое, а мировое, общечеловеческое межевание, духовное деление, религиозный отбор, религиозная дифференциация человечества. И победил не тот, кто временно физически одолел – нет. Победил тот, кто противостал соблазну, не соблазняясь, противостал страху, не устрашаясь. Кто в страшный миг выбора, миг великого одиночества, когда никто за тебя не решит, и когда чужой совет не поможет, когда человек стоит перед выбором позорной жизни и почетной смерти - кто в этот миг одиночества пред лицом Божиим не принял позорной жизни”. (“Государственный смысл Белой Армии”)

     Отношения Дона и правителей большевиков определялись декретом Союза казачьих войск и декретом советского правительства. 22 ноября Общеказачий Союз в Петрограде представил постановление, в котором извещал советское правительство, что:

«1) Казачество ничего для себя не ищет и ничего себе не требует вне пределов своих областей; но в то же время, руководствуясь демократическими началами самоопределения народностей, оно не потерпит на своих территориях иной власти, кроме народной, образуемой свободным соглашением местных народностей  без всякого внешнего и постороннего влияния.

2) Посылка карательных отрядов против казачьих областей, в частности против Дона, перенося гражданскую войну на окраины, где идет энергичная работа по водворению общественного порядка, беспрепятственной доставке грузов, угля и нефти к городам России, вызовет расстройство транспорта и тем ухудшит продовольственное дело, приведя в расстройство житницу России.

3) Казачество протестует против всякого введения посторонних войск в казачьи области без согласия войсковых и краевых, казачьих правительств».

     25 ноября в Петроградский ВРК была послана казачья делегация для выяснения отношения Советской власти к Дону. Представители Совета Союза казачьих войск заявили, что их цель - "рассеять предубеждение новой власти к казачеству". Казаки заявили, что не признают новой власти, пока она не будет принята всей Россией. Если же Учредительное Собрание будет состоять из большевистского состава, то казаки подчинятся новой власти, но только как федеративная республика, оставляя за собой право на самоопределение. В тот же день делегация посетила Ленина и передала ему резолюцию Совета Союза казачьих войск от 24 ноября 1917 года с протестом против заключения перемирия с Германией и против посылки большевистских отрядов на Дон. 
Вождь пролетариата ответил, что посылка революционных частей на Дон ни в коей мере не ущемляет прав трудового казачества, а наоборот, поможет ему в борьбе за свои права. Делегация сообщила на Дон о результатах визита: Ленин и ВРК "готовы были признать право казаков на самоопределение, но полной веры в искренность нейтралитета казаков ... у них еще нет". Однако, в тот же день на заседании в СНК Ленин выступает с докладом по вопросу об отношении к Каледину и Раде, о манифесте по этому поводу. В результате было принято знаменитое воззвание "Ко всему населению", в котором вожди контрреволюционного заговора объявлялись вне закона, а переговоры с ними или попытки посредничества воспрещались. 26 ноября Ленин поручил Петроградскому ВРК довести воззвание до сведения Совета Союза казачьих войск.
      26 ноября 1917 года Совет Народных Комиссаров обратился к трудовому казачеству с разъяснением политики Советской власти и призывом: "Ваша судьба, казаки, в ваших руках. Наши общие враги - помещики, капиталисты, корниловцы-офицеры; ... от вас зависит теперь, будет ли дальше еще литься братская кровь. Объявите Каледина, Корнилова, Дутова, Караулова и всех их сообщников и пособников врагами народа, изменниками и предателями" .

      Донское Войсковое правительство, естественно, не признало власть СНК, а 26 октября 1917 года был отдан приказ всем казачьим войскам в области Войска Донского, согласно которому Войсковое правительство приняло на себя временно всю полноту государственной власти в области и объявило наиболее опасный угольный район на военном положении.
        Несмотря на мирную декларацию общеказачьего Союза, большевиками был издан декрет для открытия военных действий против юга и юго-востока, гласивший:
«1) Опираясь на Черноморский флот, провести вооружение и организацию Красной гвардии для занятия Донецкого угольного района.
2) С севера из Ставки Главнокомандующего двинуть сборные отряды к югу в исходные пункты: Гомель, Брянск, Харьков, Воронеж.
3) Наиболее активные части двинуть из района Жмеринка – Бар к востоку для оккупации Донбасса».
Этим декретом и было положено начало гражданской войне Советской власти против казачьих областей. В декабре 1917 года Советское правительство начало планомерную вооруженную борьбу с казачьим правительством.

       10 января 1918 года в станице Каменской открылся съезд, назвавший себя "Съездом фронтового казачества". Съезд объявил себя властью в области и избрал казачий Военно-Революционный комитет во главе с Ф. Подтелковым и М. Кривошлыковым и принял резолюцию: "Съезд и ВРК призывают все казачьи части, все трудовое казачество, все трудовое население Донской области отнестись с доверием к нему, сплотиться и организоваться для поддержки ВРК, который воскрешает лучшие страницы истории вольнолюбивого Дона".

     19 января 1918 года, под натиском антибольшевистских сил, казачий ВРК, терявший свои позиции, признал власть Совета Народных Комиссаров.

    Показателем отношения казачества к Советской власти стал 1-й съезд Советов Донской республики, проходивший 9-14 апреля 1918 г. в Ростове-на-Дону. Съезд высказался за признание Брестского мира, констатировал, что Донская республика - часть РСФСР. Однако не все делегаты считали Советскую власть окончательно установившейся и признанной. Один из них заявил, что они собрались, чтобы "решить сейчас, под какую власть мы должны пойти и стать в ее распоряжение"
Генерал Каледин, атаман Войска Донского, поднялся на вооруженную борьбу с революцией в полдень 25 октября.

28 ноября Лениным  подписывается документ с выразительным названием "Декрет об аресте вождей гражданской войны против революции".

Первое зафиксированное вооруженное столкновение с Советской властью было 21 марта 1918 г. - казаки станицы Луганской отбили 34 арестованных офицера. 31 марта вспыхнул мятеж в Суворовской станице 2-го Донского округа, 2 апреля - в Егорлыкской станице.

. С наступлением весны противоречия в хуторах и станицах обострились. Иногороднее крестьянство приступило к обработке... войсковой запасной земли и крестьяне, арендовавшие у казаков землю, "перестали платить арендную плату". Советская власть, вместо того, чтобы сгладить противоречия, взяла курс на борьбу с "кулацкими элементами казачества".  В результате на сторону антибольшевистских сил отшатнулась и часть казачьей бедноты, которая сдавала землю в аренду, так как отказ иногородних от арендных платежей лишал ее значительной части доходов. Казаки поднимаются на борьбу изначально оборонительную, с точки зрения военной это обрекало их на поражение. Логика восставших была следующей: "Большевики уничтожают казачество, интеллигенция, как и коммунисты, норовят нас упразднить, а русский народ о нас и не думает. Пойдем напропалую - или умрем, или будем жить: все порешили нас уничтожить, попробуем отбиваться". Главная ошибка восставших казаков была такова: восставшие казаки хотели бороться с большевиками, но ничего не имели против Советов". Как считали современники, "восставая, казаки меньше всего думали об устройстве своего государства. Восставая, они ни на минуту не забывали того, что можно помириться, коль скоро Советская власть согласится не нарушать их станичного быта" Какие они были наивные! Они даже не представляли себе, с какими «детьми   сатаны» в человеческом обличии они имеют дело!
     Большевики – коммунисты,  развязавшие в 1918г. последнюю гражданскую войну на Дону, в большинстве своём, были  атеистами - сатанистами  и поэтому после «использования»  своих  религиозных помощников  в борьбе за власть, таких как: старообрядцев и сектантов в борьбе с православным казачеством, расправились с ними, так же как и с другими партиями. То есть с помощью ЧК, организованного голода, массовых расстрелов и заключения в концентрационные лагеря-мясорубки. Коммунисты  думали, что расправившись с сектантами и старообрядцами, они закрыли проблему. В этом они глубоко ошиблись. Сегодня как мы видим на Дону опять возрождается не только казачество, но и православие,  сектантство и старообрядчество. При этом сегодня сектантство открыто рассматривается антирусскими силами в качестве инструмента в борьбе против возрождения исторической России определенными политическими силами. Попытка законодательно ограничить (не запретить!) деятельность тысяч и тысяч заморских миссионеров вызвала решительное сопротивление со стороны антирусски настроенных западных политических кругов и наших ультралибералов. Дело дошло даже до агрессивных дипломатических демаршей со стороны американского Конгресса и МИД Великобритании летом 1993 г.   Они в ультимативной форме потребовали полной свободы деятельности сект на территории, бывшего СССР. Эти же силы  буквально выкручивали руки Ельцину, который принял их условия, наложив вето на поправки парламента России к закону "О свободе вероисповеданий", принятых, между прочим, абсолютным большинством голосов. 
 Так что хотя страница религиозной распри на Дону и перевёрнута, но сама тема религиозного противостояния ещё не закрыта. Кто знает, что нас ещё ждёт впереди? Возможно, мы станем свидетелями ещё одной религиозной гражданской войны на Дону?  Только будет ли она последней?

Сергей Гончаров