Помяну ль в печали беспредельной

О раздорах – злую гибель нашу

П.С. Поляков

   Морозным зимним вечером Михаил Петрович Айданцев, донской казак, в летах, подошёл к главным воротам монастыря, снял папаху и, трижды перекрестившись, вошёл в них.

- Давненько я здесь не бывал – произнёс он - Поди, прошло уже годика полтора, а то и более, а ничего здеся почти и не изменилось. Только вот казаков не видать. А раньше завсегда на входе стояли. И куда они все запропастились? Не ужто мороза спужались и попрятались? А может быть, они теперь и охрану не несут? И где ш я тогда буду его искать? А пойду-ка я в будку, да пораспрашиваю-

   Михаил Петрович надел на голову папаху и не спеша, направился к будке. Дверь будки отворилась, и навстречу ему вышел молодой казак в белом солдатском полушубке с синими донскими погонами, в шароварах с красными лампасами, заправленными в сапоги и надвинутой почти на самые брови серой папахе.

- Здорово дневали, батя! Никак кого ищите?

- Слава богу! Вот ищу своего знакомца, кубанца, Сашко Наливайко. Не знаешь ли ты, где он сейчас может быть?-

- Конечно, знаю. Он сейчас на восточных воротах стоит. Вы, батя, пойдите прямо, а затем поверните вон за тем храмом налево. Там его и найдёте – сказал казак и махнул рукой. Затем он улыбнулся, и с уважением глядя на боевую нагайку, торчащую из-за голенища сапога Михаила Петровича, спросил его

- А вы, батя, сами видать с Дона?-

- Ну, да. С Дона я – ответил Михаил Петрович.- Не уж-то заметно? Сам – то ты где родился вырос и звать то тебя как?-

- Да я, московский – немного смутившись, ответил казак. А зовут меня Владимиром. Владимир Ерошин. Мы вот тут, батя, промеж себя давно уже вот какой спор ведём: Есть ли нынче у казаков атаман всех казачьих войск? Спорили мы спорили, думали мы думали и вот что мы надумали. Так как последним атаманом всех казачьих войск был безвинно убиенный Цесаревич Алексей, то он и по сей день продолжает быть атаманом всех казачьих войск, но только на небе. А раз в России сегодня нет царя, то и не может быть атамана всех казачьих войск. А все эти нынешние войсковые атаманы, не освященные царской властью и Божьей благодатью, не более чем самозванцы. А рази так, то мы казаки, ни служить, ни подчиняться, ни им, ни нынешней власти не обязаны. А вы как думаете, батя?-

- Во, как!- подумал про себя Михаил Петрович. – А я никогда над этим и не задумывался. А ведь они правы. Власть над казачеством даётся только от Бога, а наместник Бога в России православный царь. Следовательно, атамана всех казачьих войск может назначить только царь. Кроме того, власть от Бога передаётся царю через миропомазывание. А кто совершал миропомазанье нынешних президентов? Никто. Следовательно, перед Богом, они самозванцы и все кто им из войсковых атаманов прислуживает, служат не Богу и казачеству, а мировой власти и сатане. А казаки сатане никогда не служили и служить не будут. –

   В слух же он сказал – Спасибо тебе казак за крепкую веру и ясный ум. Порадовал старика. Дай я тебя расцелую-

   Обнявшись и трижды поцеловавшись, они простились. Обойдя храм и повернув налево, Михаил Петрович увидел ворота и довольно большую будку возле них. Подойдя к ней, он взялся за ручку двери и собрался её отворить. Дверь неожиданно отворилась, и Михаил Петрович нос к носу столкнулся с Сашко Наливайко, которого из-за большой бороды и доской формы сразу в сумерках и не узнал.

-Сашко! Ты ли это? Ух какую бороду отпустил? И где ш твои газыри и оселедец?-

-Здорово Петрович! Заходи. Теперь я вон как хожу!-

   Михаил Петрович вошёл в будку, перекрестился на иконы и огляделся. Ну, прям как в храме. Рядом с иконами на стенах фотографии под стеклом. Всё знакомые лица: атаман Каледúн, атаман Краснов, генералы Митрофан Богàевский, Корнилов, Шкурó, Мàмонтов и многие другие герои Белого движения. Начались поцелуи и объятия. Немного успокоившись, они сели за стол. Сашко достал печенье и налил в стаканы зелёного чаю. Затем начались разговоры.

- Слышь, Петрович, - начал Сашко – думка у меня одна есть. Удумал я тут жениться. Знакомые аварцы свою сестру предлагают. 39 девять лет ей. И образованная и симпатичная. Правда была за мужем. Ну, это ничего. Слыхал я, что ихние женщины хорошие жёны, покорные. Не то, что наши нынешние казачки.-

- Так ты ж вроде женат был, да и сын у тебя - отхлёбывая горячий чай, спросил Михаил Петрович.

- Так то ж давно было. Развёлся я с ней. Живу вот один, да только алименты плачу. Надоело мне это. А ты как думаешь, стоящее энто дело?-

- И где ж это вы жить собираетесь? – спросил Михаил Петрович. – В Москве штоли, али ещё где?-

- Да вот мой старинный друг уговаривает меня вернуться на Кубань. Хутор его недалеко от станицы Прохладной. Да вот и фотографии.- Сашко достал пачку фотографий и подал Михаилу Петровичу. – Вишь, какие красивые места. Хутор стоит между двух рек. Одна широкая, а вторая узкая. На хуторе одна бабка лет под девяноста, мой друг, да ещё старый дед. Слыхал я, что осенью стариков дети к себе забрали. Так что считай, что курени брошены. А под ними ведь гектар семь земли. Даже если и платить за курень придётся, то он вместе с землёй обойдётся мне тысяч в 50 рублей.-

   Михаил Петрович взял фотографии и поглядел. Место действительно было красивое. За хутором виднелись невысокие горы.

- Слышь, Сашко, ты и впрямь надумал жениться? Али так к разговору? – внимательно посмотрев на Сашко спросил Михаил Петрович. -Ведь она тебе могёт и казачат народить. Не такая уж она и старая. Читал я тут в одной книжечке, что есть такая наука телегóния. Переводится как дальная наследственность. Так энта наука утверждает, что при всяком половом контакте мужчины и женщины женская яйцеклетка видоизменяется и как бы запоминает этого мужчину. И сколько у женщины будет мужчин, столько изменений будет в женской яйцеклетке. И если женщина надумает рожать, то ребёнок уже не будет похож на того мужчину, от которого она заберемела, а пойдёт в одного из тех мужчин, которые были у неё раньше. Не зря в старину таких женщин называли спорчеными, так как от них своих детей иметь не будешь. Так что смотри, нарожает она тебе аварчиков, а могёт быть и ещё кого ни будь. Кто знает, кто спал не только с ней, но и с её матерью. Мой тебе совет таков. Найди-ка ты себе казачку и не спорченую. Да, вот! Тут вот что я вспомнил. По радио брехали, что учёные установили, что, мол, идеальные пары это те пары, когда женятся на троюродных сёстрах. Так, что ты сначала поищи её среди своей родни. Могёт быть какая молодая казачка из твоей родни тебя уж и заждалась, покуда ты по всей России следы её ищешь. А если хочешь, то я тебе пособлю и за место свахи буду. Есть тут у меня на примете одна ягодка. Кубанская казачка. Стройна, черноброва, ростом в тебя, лет 20, домовитая, в институте учится и самое главное верующая. Чего тебе казаче ещё надо. Если только от Бога палки-

- Да стар я для неё Петрович! – заупрямился Сашко. – Мне бы, какую постарше-

- И што за казаки ныне пошли. Девок стали боятся. Подай ему старуху. И что ты с ней делать будешь? Телевизор в постели смотреть? Подумаешь, молодая. С какой это стати ты себя в старики записал? Охолонись. Ну, и дурень же ты, Сашко! -

   В это время дверь отворилась, и в будку вошли казаки. Перекрестившись на иконы они поздоровались - Здорово вечеряли – и сели на свободные места.

- Слава Богу - ответил Михаил Петрович.- Сашко, могёт быть ты познакомишь меня с братьями казаками?-

- Да то все мои знакомцы. С одними вместе на охране монастыря стоим, а другие с Кубани приехали погостить. Михаил Петрович пожал руки пришедшим. Один из казаков взглянув на фотографии, которые держал в руках Михаил Петрович и спросил – Ну, что Сашко? Решился ты, наконец перебраться на хутор али как? –

- Я вот что надумал – ответил Сашко. - Если и перебираться на хутор, то только всем месте. Так чтобы всем вместе жить, одной улицей, друг другу помогать и в случае опасности друг друга прикрывать. А не так, как сейчас живут казаки в большинстве станиц. Живёт казак со своей семьёй, а вокруг него все курени скуплены и живут в них либо иногородние, либо чеченцы, либо армяне али ещё кто.

- Слышь, Сашко, а зачем ты на хутор перебираться надумал – спросил Михаил Петрович. – Ты хочешь казачьей жизнью зажить, али обогатиться мечтаешь? Только вряд ли большое богатство добудешь сидя на хуторе. А коли мечтаешь обогатиться, то надо не в курене сидеть, а зипуна добывать–

– А на кого он свою «молодую жинку» оставит? – засмеялись казаки. - Да и коня у него нет. А пешим, да с одним кинжалом, много ли добудешь?–

   Подождав, когда казаки закончат смеяться, Михаил Петрович продолжал. - Да смотри, Сашко, живя на хуторе не обмужичься. Земля, она великую силу имеет и к себе привязывает. Мужик он кто? Земляной червь. Он ради своей землицы любое лютое дело совершит. Под кого хочешь ляжет, кого хош продаст, любой власти поклонится, любую несправедливость примет, ради её кормилицы. А ты казак. Не зря ж в старину говорили: Забудь курень, забудь бабу, помни только Бога, да братьев казаков. Поэтому казака ничего не должно связывать, и на подъём он должен быть лёгок, как голубь. Встал и полетел. Всегда помни об этом. И не позволяй себе, чтобы жадность к наживе в душу тебе вошла. Иначе сгубит она тебя. Поэтому в старину казаки деньги не копили и землю не пахали. Не казачье это дело. Вот за садом ухаживать, огородничать, пчёл водить, охотиться, рыболовством, скотоводством и коневодством заниматься, вот дела достойные казаков, да и то только в мирное время.

- А как ты думаешь, батя, - обратился к нему чернявый молодой казак – не пришла ли пора подумать, что нам, казакам, делать с чеченцами, азербайджанцами, армянами и другими так называемыми переселенцами, которые заполонили наши казачьи земли? Ведь житья от них не стало. Мы так думаем, что пришло время домой их наладить.-

- Я тоже так думаю – ответил Михаил Петрович. - Пора им до дому. Зажились они у нас. А то они вишь, поганцы, совсем распоясались. Управы на них нет. Это всё из-за того, что нынешняя власть двурушничает. С одной стороны выходит, что она как бы «гарантирует» казакам защиту и порядок на их землях, а с другой стороны всячески способствует поселению всяких там «переселенцев» из армян, чеченцев, турок и других народов на исконные казачьи земли, которые не только притесняют казаков, но и дошли до того, что уже сгоняют их со своей земли. Вместо того чтобы прекратить этот беспредел, власть потворствует им и делает всё возможное, чтобы защитить их от справедливого казачьего гнева. Поэтому нам, казакам, после пятнадцатилетнего ожидания, я так думаю, что уже всем стало ясно, что на власть надеяться ну никак нельзя. Так что сами должны мы свою землю освобождать, заново заселять и охранять. А всех этих «незваных гостей» гнать надо. Особливо это касается донцов. Им надо поспешать-

-Это - ж почему только донцов? – удивился Сашко. – А мы кубанцы´, терцы´, уральцы´, сибирцы´ и все остальные казаки. Почему это они должны первыми на Тихом Дону казачий порядок навести?

- Если представить всё казачество в виде дерева, то донские казаки это его ствол с корнями, а все остальные казачества - могучие ветви. И корни этого дерева в Донской земле, и питают их воды, священной реки, которую зовут Тихим Доном. Поэтому на донцах лежит особая ответственность. Если засохнут корни великого дерева, то засохнут и его могучие ветви. Поэтому священная обязанность донцов перед Богом и всем казачеством как можно скорее освободить Богом данную им землю и Тихий Дон от непрошенных гостей. А затем, как это было во все века, помочь братьям казакам разобраться и с их надоедливыми гостями.-

- И с чего ж, ты думаешь, батя, надо начинать?- спросил угрюмый бородатый казак сидящий в углу под иконой.

- С молитвы – ответил Михаил Петрович. - Всякое дело казаки всегда с молитвы начинали. Надо ещё и молебны заказать Пресвятой Богородице Донской, заступнице нашей, и покровителям нашим Николаю Угоднику и Архангелу Михаилу.-

-Да не о том я тебя, батя, спрашивал. – прервал его угрюмый казак. - Это мы знаем. Я имел-то в виду, с чего само дело освобождения земель наших, казачьих начинать. Что ты об этом думаешь? –

- Я так думаю, что начинать надо с себя. Не всякий казак сегодня может участвовать в энтом деле – подумав ответил Михаил Петрович. – Дело освобождения своей земли есть дело святое, богоугодное. Поэтому к нему надо подойти с чистой душой и чистыми помыслами. Прежде чем об этом говорить и энто дело обсуждать, надо было бы попоститься, дней этак сорок, службы отстоять, причаститься и помолясь, за энто дело уже браться. Это всё для того, чтобы духом укрепиться. Хорошо бы через старцев волю божью узнать, Ибо, если нет на энто дело воли Божьей, ничего хорошего из энтого дела не выдет, а мы все погибнем. Если есть на то воля Божья, то тогда надо предаться в руки божьи, ничего и никого не бояться, а исполнять его святую волю. Ибо с этого момента Бог тебя ведёт.-

- Это, батя, понятно – пробасил здоровенный казак сидящий у двери. – Только вот единства у старцев нет. Они с одной стороны как бы и благословляют, а с другой стороны предупреждают, что из-за этого гражданская война легко может начаться. Да мы понимаем, что сегодня русский человек нищ, обманут и зол. Его сейчас легко натравить на кого угодно. Это он сегодня кричит, что, мол, помогите нам братья казаки освободиться от нынешнего ига. А как начнём мы от энтого ига его избавлять, так ему тут же наобещают или чего ни будь дадут. Ну, к примеру, клятвенно наобещают на Ельциновской Конституции, которую потом быстренько признают недействительной, что лет этак через пятьдесят войну в Чечне обязательно прекратят или в ближайшее столетие всех «черножопых» в Африку переселят. А так же дней отдыха пообещают увеличить. Этакие дни народного отдыха. Начиная с еврейской «хануки» в декабре и кончая 8 мартом. А затем с 1 мая и до Покрова. Ну а, кроме того, пообещают на каждого ежедневно выдавать по батону колбасы и по литру водки. А бабам ихним с детишками китайского барахла и по килограмму залежалых конфет опять же на каждый день. А работать де мол китайцы да корейцы будут. Да они за такую жизнь костьми лягут. И не успеем мы оглянуться, как они на нас всем скопом и наваляться.-

- Ладно, хватит шутковать - оборвал его тощий высокий казак. –Дело то сурьёзное.

- Во всякой шутке есть доля правды – задумчиво произнёс Михаил Петрович. - Вот слыхал я, что якобы на Дону объявились пробольшевистки настроенные казаки. Я так думаю, что таких казаков на Дону нет и быть не могёт. Ну, какие сегодня большевики? Они ж были скрозь прожидавлёные и руки их были по локоть в крови братьев казаков. Просто коммунисты хотят, чтобы они были. Вот они брешут и казаков мутят. Я думаю так. Ныне среди казаков есть сильное недовольство. Оно и так ясно. За эти годы казаков и весь русский народ ограбили, а кучка грабителей и негодяев жирует. Вот они и считают, что, мол, не гоже так жить, не по божески. И поэтому они сильное желание имеют, чтобы этих воров потрясти и поделить награбленное по совести, чтобы каждому трудяге казаку не фига досталась, а доля его которую он и его родитель своим горбом заработали за энти советские годы. Никакой это не большевизм, а законное желание восстановление правды и справедливости. Казаки всегда так делали. Плохо то, что они надеются, что энто дело за них кто-то там сделает. Вот и сидят они по куреням как кочеты. Никому не верят, а сами всё ж тайную надежду имеют, что власти покаются, посыпят голову пеплом и по куреням отобранное у них же и возвернут. Особливо смешно глядеть, как казаки на митинги бегают. Воины, а они с плакатиками туды - сюды мечатся и жалобно так толи милости просют у власти, толи из под тишка грозят. Подайте, мол, Христа ради, а не то мы такую декларацию сочиним, да так её трахнем, что вы от страха все наши требования выполните и в ножки нам поклонитесь. А ведь казачество имеет вековые традиции самоуправления, и никому и никогда в ножки не кланялось. Просто задурил кремль, вместе с войсковыми атаманами, которые на кремлёвские денежки содержатся, головы казакам заграничной демократией, вот они и ходят по своей земле побирушками. А в кремле сидят себе, да и посмеиваются. Но я так думаю, что многие казаки уже всё уже поняли и скоро от энтих заказных и проплаченных митинговых горлопанов откачнуться.-

- Это батя ладно. Мы вот тут промеж собой решили, что пора казачьей жизнью жить начинать. То есть без жён и как в старину. Прибивайся и ты к нам – неожиданно преложил Михаилу Петровичу степенного вида бородатый казак лет сорока пяти - пятидесяти.

- Спасибо братья казаки за приглашение и за доверие – ответил Михаил Петрович, встал и поклонился. – Великая это честь для меня. А много ли вас в вашей станице, ежили не секрет?-

- По более двух десятков будет - ответил бородач. - Будем общинной жизнью жить. Друг за дружку стоять. Казачью землю беречь и охранять её от всяких недругов.-

- Дело хорошее и нужное – ответил Михаил Петрович. Только общинная жизнь для нынешнего казака дело уж дюже трудное. Деды наши и прадеды с малолетства к этой жизни приучались. Перво - наперво надо научится жить не по воле человеческой, а по воле Божьей и служить, братья казаки, друг другу без ропота и тем даром, какой каждый из нас от Бога получил. Надо каждому себя в душе унизить, а всех братьев казаков возвысить, иметь усердную любовь друг к другу и любить других больше, чем самого себя. Во всём братьям казакам стараться услужить, помогать друг другу во всём и жить не столько для себя, сколько для своих товарищей. Ничего в душе не таить, обиды али, не приведи господи, зла, ни на кого не держать. А коли на кого обида в душе есть, то откройся и покайся перед тем на кого обиду держишь. Всё делать надо на совесть и всегда всем делиться. Из добытого, али заработанного, большую и лучшую часть всегда отдавай своим товарищам, а меньшую и худшую часть оставляй себе. Довольствуйся всем что имеешь, будь весел, Бога за всё благодари и крепко верь в то, что жизнь наша на земле временна и скоротечна. И что на том свете за всё содеянное в жизни перед Богом ответ придётся держать. Кроме того, если кто-то из казаков видел, что он не подходит в товариществе, то он сам уходил из станицы и безо всяких обид. Многие сегодня пробовали начать такой общинной жизнью жить, только ничего из этого не получалось. Уж не одна станица распалась. Потому что они всё на деньги мерили. А ведь в общинной жизни главное общая молитва, товарищество, совместная жизнь по совести, честный труд по силам, а не деньги. Вот и захотели станичники соединить несоединимое - общинную жизнь с нынешним демократическим эгоизмом. Оно и раньше, в советское время, о коллективизме много говорили. А на деле же выходил самый настоящий партийный эгоизм и самолюбие. А уж про нынешнее время и говорить нечего. Да и как по другому. Ведь всё в этой жизни нынче устроено так, словно за деньги можно приобрести всё что пожелаешь. И вещи и друзей со товарищи, и услуги, и все, какие не наесть, желания выполнить. Поэтому сегодня каждый, кто пытался жить в общине, на себе испытал страшную разрушительную силу денег. С одной стороны все как бы в общине, а с другой все «внутри себя» сами по себе, да и достаток у всех разный. Кроме того, все хотят жить не хуже чем в городе и детям дать городское образование. Вот и выходит, что деньги в общине становятся самыми главными, самыми желанными, а всё остальное потом. При этом выходит так, словно казак как бы с одной стороны живёт в общине, а с другой стороны, как бы и нет, и думает только о том, где бы ему добыть денег. А разве это община, где каждый в живёт сам по себе и в брате-казаке не нуждается? Нам в советское время с самого детства внушали, что главное получить хорошее образование, устроиться на хорошую работу и получать хорошую зарплату. Вот и выходит, что первичным как бы являются не друзья – товарищи, не совместный труд, а крашеная бумага, под названием деньги. И выходит, кто этой бумаги много имеет, тот всем и всеми как бы и владеет. –

- Ты, батя, не кипятись – засмеялся худой казак. Мы эту жисть на себе уже испытали. Суровая жисть. Но зато мы все стали как един человек. И самое главное, что полюбили мы друг друга и жизни друг за друга теперь не пожалеем. И сердце наше стало спокойным, да и страха теперь мы не имеем, раз во всём на Бога полагаемся. А деньги для нас стали простой бумагой. У нас к ним никакой страсти нет.–

- А вот скажите, братья казаки, как у вас с боевой подготовкой? – спросил Михаил Петрович. – Ведь мы живём в мире искажённым грехом и поэтому нам не обойтись без применения силы и принуждения при защите наших православных святынь. Так ещё в Ветхом Завете написано, что Бог повелевает воевать с язычниками, чтобы верующие в Бога не погибли и не утеряли свою веру. Таким образом, война по защите нашего Православного Отечества, нашей веры и нашего народа не противоречит заповеди Божьей «не убий», а является почётным долгом и обязанностью каждого казака, каждого христианина и является ярчайшим проявлением любви к Богу, к святыням и к своему народу.

   Мы казаки воины с рождения и до смерти. И сегодня, чтобы защитить свою веру, свой казачий присуд, казак должен не просто уметь владеть оружием, но и должен научиться сражаться как по армейски, так и по казачьи. Я так думаю, что знаний и навыков, приобретённых в период армейской службы для казаков недостаточно. Когда-то казаки отличались исключительным умением точно стрелять, виртуозно владели холодным оружием, рукопашным, то есть казачьим боем, как на коне, так и пешим. А сегодня, многие ли казаки умеют точно стрелять, рубить шашкой и знают казачий бой? Многие ли из них знают и умеют сражаться по казачьи, знают различные казачьи хитрости, как заманить и уничтожить противника? Кроме того, казаки никогда не бросали в бою своих товарищей. Они побеждали вместе и умирали вместе. Поэтому казаку сегодня, чтобы превратиться из «мирного» казака в воина необходима непрерывная подготовка, и я бы сказал постоянная военная жизнь. То есть жизнь в условии войны должна стать естественным состоянием казак, а не каким-то стрессом. Нужно использовать и опыт армии войны в Чечне, и опыт боевиков. Нужно заново научиться жить в лесу, в степи, но не как одиночки, а целыми ватагами, большими боевыми группами. Во время боевых действий казак обязан думать не о наживе, а об освобождении своей земли и, кроме того, он обязан защищать свою семью, свой хутор, станицу. Так же, он должен быть готовым в любой момент выступить на помощь братьям казакам, попавшим в беду. Но страшнее всего пьянство. И сам сгинешь и братьев казаков сгубишь. Недаром в старое время казаки за пьянство во время боевых действий предавали пьющих смерти. -

- Ты, батя, не волнуйся – успокоили его казаки. – Это ж наше любимое дело. С оружием в обнимку спим и никому его не отдадим. А с теми, кто казачьи порядки будет нарушать и, не приведи Господи, пьянствовать станет, то у нас с ними будет один разговор – в куль да в воду.-

- А есть ли среди вас донцы? – спросил Михаил Петрович.

- Донцов нет. Есть кубанцы, терцы, уральцы и сибирцы- ответил атаман.

-Это как же это так?- заволновался Михаил Петрович.- Такое дело и донцов нет. Не могёт того быть! Во всяком таком деле донцы завсегда впереди были. Рази так, то тогда я с вами пойду!-

-Ты, батя, охолонись - остановили его казаки. – Дело не шутейное. Это не на войсковые парады ходить. Здесь вполне жизни можно лишиться -

- А я што, шутковать с вами надумал штоли? – рассердился Михаил Петрович.- Что я, мáлец? Я конешно в летах, но не какая-то развалина. И рука и глаз у меня твёрдый. И на коне я ещё молодцом. Обузой вам не буду-

- Ладно, батя, не кипятись – сказал атаман. – Коли так, будь готов к выезду. Оружие и патроны отдашь вот этому казаку-Соболю. А вот деньги на коня и седло отдай Сашко. Вместе с конём оружие в нужное место наши казаки доставят. Затем тебе позвонят по телефону и скажут когда и куда ехать. По приезду, тебя встретят и проводят в сборное место, где мы с тобой и встретимся. Да, вот ещё. Возьми себе прозвище. Казаки в старину всегда имя своё скрывали и называли друг друга по прозвищу.-

- Так у меня есть родовое прозвище - обрадовался Михаил Петрович. – И батю так прозывали и деда и прадеда. Севрюки мы.-

- Вот и хорошо - ответил атаман.

Казаки встали, перекрестились, затем поклонились Михаилу Петровичу, поцеловались с ним и, простившись, вышли.

После их ухода Михаил Петрович пал на колени перед иконой Пресвятой Богородицы Донской и стал жарко молиться. Затем он встал и вышел из сторожки.

   Дойдя до ворот монастыря, Михаил Петрович, снял папаху, и радостно трижды перекрестившись, поспешил к сыну. Он не шёл, а словно летел на крыльях по просеке, а душа его радовалась и пела. И вдохнув полной грудью морозный воздух, заиграл он во весь голос песню.

«Ой да как на ре-е -ченьке, да то было е- е, братцы,

на речке Комы- е, е, ой да на Камы-и-шенке.

………………………………………………………

………………………………………………………

Собира-ли о но я нет, е-ё нет, братцы,

они во яди-е-ный е-е-е я, ой во ядиный круг.

Вот и собиралися то я нет, братцы, они во

яди -е-е- е а -во ядин вот, во ядиный круг.

   И хрустящий под ногами снег, и засыпанные снегом ели, и рогатый месяц на небе, круживший хоровод с маленькими блестящими звёздочками, подпевали ему и радовались вместе с ним.

   Шёл Михаил Петрович и думал. Нет, не погибло семя казачье. Не перевелись ещё атаманы-молодцы.

   И уже слышалось ему, как на необъятных просторах казачьих земель, раскинувшихся от седого Днепра до Тихого океана, загудел вечевой колокол и что собираются уже «во ядиный круг» атаманы - молодцы, и становятся они всё плотнее и плотнее, чтобы с оружием в руках постоять за веру православную, за волю, за правду, за казачий присуд и честь молодецкую. Бейте сильней станичники в набат в своих станицах! Живо ещё казачество, живо его огненное сердце, жив его дух и нет на свете силы, которая может противостоять ему.

   Великая Русь! Русь православная! Слышишь ли ты этот набат казачий? Очнись, родная, и ударь в Кремле Православном во все колокола! Сбрось ярмо чужеземное! Зови к себе вольных станичников. Покажи всему миру, что Русь жива, и что как в старь встала она вместе с казаками во единый круг, твёрдо и непоколебимо.

И да поможет нам Бог в этом святом деле!